Неожиданная дуэтная запись

Совсем недавно в поле зрения  попал диск, вызвавший удивление и  массу воспоминаний о времени прошедшем. Диск этот представляет собой дуэтную работу двух кубинских музыкантов – пианиста Гонзало Рубкалькабы и вокалиста Джона Секады. Несколько удивительным для меня стал не сам выход этой пластинки, но появление двух представленных на ней имён в пределах одного диска. Моё неравнодушие и внимание к работе обусловлено ещё и тем, что Рубалькаба и Секада были двумя важными исполнителями, повлиявшими в разное время на формирование моего музыкального вкуса и определённых искусствоведческих представлений.  Несколько слов о каждом из них. Рубалькаба проявил себя в качестве одного из наиболее мощных и пассионарных представителей кубинского «джазового экспорта». Среди джазовых фанов при упоминании кубинского джаза обычно принято вспоминать сверхтехничного трубача Артуро Сандовала. Бесспорно, он действительно является значительным феноменом в джазовом исполнительстве девяностых и нулевых годов. И хоть Рубалькаба не получил того мощного приёма в джазовом истеблишменте, который был у Сандовала, ряд его работ и выступлений имеют полное право быть названными эталонными образцами джазовой стилистики всё тех-же девяностых и нулевых. Пиком  фортепианного джаза от Рубалькабы  считаю выступление его трио на «Münchner Klaviersommer» в 1994 году.

Вступительная вещь с этого концерта (увы,  по памяти не помню её названия) и Donna Lee в его исполнении представляют собой без преувеличения шедевры стилистики современного джазового пианизма. В те годы Рубалькаба показал конгениальное фортепианное мышление, талантливо пересыпанное многочисленными скоростными фразами и полиритмическими паттернами. Сложность музыки Рубалькабы означенного периода заключается в некоторой её отдалённости от представлений и ожиданий среднестатистического джазового фана. Творчество Рубалькабы в те годы вполне обстоятельным образом насыщенно полноценными художественными содержаниями и сугубо музыкантскими тонкостями. Искусства в нём было много больше, чем коммерческого расчёта или желания подстроиться под формы понятного всем/мне/любому ординарного джазового дискурса. К сожалению, уже в нулевые годы Рубалькаба ушёл от первоначальных творческих форматов джаза в сторону более однозначной музыки. Изменился и его фортепианный стиль. Он не стал менее виртуозным. Рубалькаба даже привнёс некоторые, по-своему глубокие, взятые из академического музыкального искусства компоненты. Но в целом весь тот первичный утончённый метроритмический драйв, тонкая работа импровизационной мысли – качества, которые позволяли поставить его в одном ряду с выдающимися джазовыми пианистами, оказались утрачены. Именно поэтому Рубалькаба, с моей точки зрения, несколько необъективно оценён многими слушателями джаза. Последние обращают внимание на его  работы XXI века, которые по уровню художественной фундаментальности явно слабее ранних записей и выступлений. Далее они формируют отношение к пианисту, характеризуя его как периферийного джазового солиста. Гуру современного джазоведения Ефим Барбан даже не упоминает Рубалькабу в своём джазовом словаре. Да и многочисленные авторы джазовых монографий и публицистических работ  тоже нечасто вспоминают о нём. 

Весьма любопытен творческий путь Джона Секады. Как и Рубалькаба он не без труда выехал из социалистической Кубы кастровского периода. При этом Секада прожил на Западе фактически дольше Рубалькабы. Осев в Майами, он успел получить вокальное образование с джазовым уклоном, а затем поработать в области музыкальной педагогики. Карьера Секады развивалась в плоскости нарождающегося рынка латиноамериканской музыки. Важную роль в его творческой судьбе сыграла одна из основных латинских звёзд популярной сцены1990-x Глория Эстефан. Моё внимание ещё в студенческие годы привлекла запись Секады «Amor».

Это большая, и как я сейчас понимаю – ресурсоёмкая работа. По сути, Секаду на тот момент решили записать в формате специфического крунерства  - в духе Фрэнка Синатры и Тони Беннетта, но на испаноязычный лад. На диске, как и положено  продюсерской традиции (я подразумеваю традицию записи работ подобной стилевой направленности), привлечено сразу несколько аранжировщиков и богатый арсенал сессионных музыкантов, среди которых встречаются даже джазовые звёзды (Дэйв Самьюэлс на вибрафоне). Материалом Amor выступили испаноязычные баллады. В формировании моих личных музыкальных представлений этот диск сыграл немаловажную роль, поскольку через него я, так сказать, наработал  вкус и понимание того, что ненавистные мне маркетологи от музыки называют adult contemporary music. Кассетная версия Amor была затёрта мной буквально до дыр, особенно на открывающей диск Como Un Milagro и идущей вслед за ней Castigo. Несмотря на присутствующие в гомеопатическом количестве джазовые коннотации, сам Секада в дальнейшем мало соприкасался с джазом, работая в русле доступной латинской поп-музыки. Заметной джазовой коллаборацией был проникнуто разве что его спорадическое появление на реаранжированной версии вестсайдской истории, сделанное Дейвом Грузином. И в этом плане появление дуэтного диска Секады при поддержке Гонзало Рубалькабы было несколько неожиданным. Ещё более удивительным я бы назвал факт, согласно которому музыканты даже не пытаются потворствовать массовому слушателю. В этом плане Solos Рубалькабы и Секады манифестирует себя в качестве весьма камерной и нишевой записи. Здесь идёт только латиноамериканский испаноязычный материал. Моими фаворитами на Solos выступают виртуозно изменённый в сравнении с оригиналом  шлягер Тито Родригеса "Me Faltabas Tu" и легендарное болеро "En La Distancia". Удалась и другая испанская вещь – "Delirio". Звукорежиссёрская реализация диска показалась мне амбивалентной по следующим причинам. Рояль Рубалькабы записан очень близко, с колоссально пресыщенными обертональными красками деталями, в то время как на громких вокальных моментах Секады заметен некий стальной оттенок. Звук остался неизменным и после смены ряда источников, наушников и акустических систем. Это довольно странно...
Резюмируя, хотел бы выделить, что Solos представляет собой выдержанную, зрелую музыкантскую работу, авторы которой явно не ставили перед собой цели развлекать аудиторию. Это серьёзный и местами весьма утончённый компендиум испаноязычных шлягеров.